– Кто именно? Светлана и Инквизитор?

У нее на миг сузились зрачки, и я понял, что угадал. Частично.

– Кто еще? Какая роль отведена мне? А что будешь делать ты?

– Узнаешь в свое время.

– Ольга, еще никогда вмешательство магии в человеческую жизнь не приводило к добру.

– Не надо школьных аксиом. – Она и впрямь завелась. – Не считай себя умнее других. Мы не собираемся использовать магию. Успокойся и отдыхай.

Я кивнул:

– Хорошо. Ты изложила свою позицию, я с ней не согласен.

– Официально?

– Нет. В частном порядке. И как частное лицо я считаю себя вправе противодействовать.

– Кому? Гесеру? – У Ольги округлились глаза, кончики губ приподнялись в улыбке. – Антон!

Я повернулся и вышел.

Да, смешно.

Да, нелепо.

Не просто сумбурная акция, которую проводят Гесер и Ольга. Не просто попытка повторить неудавшийся социальный эксперимент. Подготовленная, давно запланированная операция, в которую я имел несчастье влипнуть.

Одобренная высшим руководством.

Одобренная Светом.

Почему я дергаюсь? У меня и права-то на это нет. Никакого. И шансов нет. Абсолютно. Можно утешаться мудростью о песчинке в часовом механизме, но я сейчас – песчинка на мельничных жерновах.

И, что самое печальное, на дружелюбных и заботливых жерновах. Никто не будет преследовать меня. Никто не станет со мной бороться. Просто помешают делать глупости, от которых все равно нет и не будет прока.

Почему же тогда так больно, так нестерпимо больно в груди?

Я стоял на террасе, сжимая в бессильной ярости кулаки, когда на плечо легла рука.

– Похоже, ты кое-что выяснил, Антон?

Глянув на Семена, я кивнул.

– Тяжело?

– Да, – признался я.

– Ты только одно помни, пожалуйста. Ты – не песчинка. Никто из людей не песчинка. И уж тем более – из Иных.

– Сколько надо прожить, чтобы так угадывать мысли?

– Лет сто, Антон.

– Тогда Гесер может читать любого из нас, как открытую книгу.

– Конечно.

– Значит, я должен разучиться думать, – сказал я.

– Вначале этому надо научиться. Ты в курсе, что в городе была заварушка?

– Когда?

– Четверть часа назад. Все уже закончилось.

– А что случилось?

– К шефу приехал курьер, откуда-то с Востока. Темные пытались его отследить и уничтожить. На глазах у шефа. – Семен ухмыльнулся.

– Это же война!

– Нет, они в своем праве. Курьер приехал нелегально.

Я посмотрел вокруг. Никто никуда не спешил. Машины не заводили, вещи не собирали. Игнат и Илья снова протапливали мангал.

– Нам не нужно возвращаться?

– Нет. Шеф справился сам. Была небольшая схватка, без жертв. Курьера приняли в наш Дозор, и Темные были вынуждены удалиться ни с чем. Вот только ресторан слегка пострадал.

– Какой еще ресторан?

– В котором шеф встретился с курьером, – терпеливо разъяснил Семен. – Нам разрешили продолжить отдых.

Я посмотрел в небо – ослепительно синее, наливающееся жарой.

– Знаешь, мне что-то не хочется отдыхать. Я вернусь в Москву. Думаю, никто не обидится.

– Конечно, нет.

Семен достал сигареты, закурил. И небрежно бросил:

– На твоем месте я узнал бы, что именно привез курьер с Востока. Может быть, это твой шанс.

Я горько рассмеялся.

– Темные не смогли это узнать, а ты предлагаешь мне порыться в сейфе у шефа?

– Темные не смогли это забрать. Чем бы оно ни было. Забирать или даже касаться груза ты не вправе, конечно. А вот узнать…

– Спасибо. Действительно спасибо.

Семен кивнул, без лишней скромности принимая благодарность.

– В сумраке сочтемся. Да, ты знаешь, я тоже устал от отдыха. После обеда возьму у Тигренка мотоцикл и поеду в город. Подбросить?

– Угу.

Мне было стыдно. Наверное, этот стыд могут испытывать в полной мере лишь Иные. Мы всегда понимаем, когда нам идут навстречу, когда делают незаслуженные подарки, от которых, однако, нет сил отказаться.

Не мог я больше тут оставаться. Никак не мог. Видеть Светлану, Ольгу, Игната. Слышать их правду.

Моя правда навсегда останется со мной.

– А ты мотоцикл-то водить умеешь? – спросил я, неуклюже уводя разговор в сторону.

– Я в первом ралли Париж-Дакар участвовал. Идем поможем ребятам.

Я мрачно посмотрел на Игната, колющего дрова. Топором он орудовал виртуозно. А после каждого удара на миг застывал, мимолетно окидывая взглядом окружающих, поигрывал бицепсами.

Он очень себя любил. Весь остальной мир, впрочем, не меньше. Но себя – в первую очередь.

– Поможем, – согласился я. Размахнулся и бросил сквозь сумрак знак тройного лезвия. Несколько чурбанов разлетелись аккуратными поленьями, Игнат, как раз занесший топор для очередного удара, потерял равновесие и едва не упал. Завертел головой.

Разумеется, след от моего удара в пространстве остался. Сумрак звенел, жадно впитывая энергию.

– Антоша, ну зачем? – с легкой обидой спросил Игнат. – Ну зачем? Неспортивно же так!

– Зато эффективно, – ответил я, спускаясь с террасы. – Еще поколоть?

– Да ну тебя. – Игнат нагнулся, собирая поленья. – Так докатимся до того, что шашлык файерболами станем жарить.

Вины я за собой не чувствовал, но все-таки стал помогать. Дрова были нарублены чисто, срезы сверкали сочной янтарной желтизной. Даже жалко такую красоту – на дрова.

Потом я взглянул на дом и увидел в окне первого этажа Ольгу.

Очень серьезно она наблюдала за моей эскападой. Слишком серьезно.

Я помахал ей рукой.

Глава 5

Мотоцикл у Тигренка был хороший, если это невнятное слово вообще применимо к «харлею». Пусть даже самой простой модели – все равно бывают «Харлей-Дэвидсоны», а бывают другие мотоциклы.

Зачем он Тигренку, я не знал, судя по всему, на нем ездили раз-другой в год. Наверное, для того же, что и огромный особняк, где волшебница жила по выходным. Зато мы приехали в город, когда еще не было двух после полудня.

Семен управлял тяжелой двухколесной машиной виртуозно. Я бы никогда так не смог, даже активировав заложенные в памяти «экстремальные навыки» и проглядывая линии реальности. Мог бы проехать почти с той же скоростью, истратив изрядную часть запасенной Силы. А Семен просто вел – и все его преимущество перед водителем-человеком было разве что в большем опыте.

Даже на скорости в сотню километров воздух оставался горячим. Ветер шершавым горячим полотенцем хлестал по щекам. Словно мы неслись сквозь топку – бесконечную, асфальтовую, полную натужно ползущих, уже поджаренных на солнышке машин. Раза три мне казалось, что мы врежемся в какой-нибудь автомобиль или в услужливо подвернувшийся столб.

Вряд ли разобьемся до смерти, ребята почувствуют, приедут, соберут нас по кусочкам, но приятного все равно мало.

Мы доехали без приключений. После кольцевой дороги Семен раз пять пользовался магией, но лишь для того, чтобы отвести глаза гаишникам.

Адреса Семен не спросил, хотя и не был у меня ни разу. Остановил у подъезда, заглушил мотор. Подростки, глушащие дешевое пиво на детской площадке, моментально затихли, уставившись на мотоцикл. Хорошо иметь в жизни такие простые и ясные мечты: пиво, экстази на дискотеке, заводную подружку и «харлей» под задницей.

– У тебя давно были предвидения? – спросил Семен.

Я вздрогнул. В общем-то я особо не распространялся, что они у меня вообще бывают.

– Довольно давно.

Семен кивнул. Посмотрел вверх, на мои окна. Чем был вызван вопрос, он уточнять не стал.

– Может быть, подняться с тобой?

– Слушай, я вроде не девушка, чтобы провожать меня до двери.

Маг усмехнулся:

– Ты меня с Игнатом не путай. Ладно, пустое все. Будь осторожен.

– В чем?

– Да во всем, наверное.

Мотор мотоцикла взвыл. Маг покачал головой:

– Что-то идет, Антон. Надвигается. Будь осторожен.

Он рванул с места, вызвав одобрительные восклицания у молодежи, легко вписался в узкий проход между запаркованной «волгой» и медленно едущим «жигуленком». Я посмотрел вслед, покачал головой. Без всякого предвидения скажу, что Семен будет весь день мотаться по Москве, потом прибьется к какой-нибудь компании рокеров, впишется туда за четверть часа и породит множество легенд о сумасшедшем старом мотоциклисте.