— Тогда перейдем к следующему пункту. Вы прибыли с Украины, я правильно понял?

— Правильно. Из Николаева.

— С какой целью?

Я поразмышлял с полминуты. Меня не торопили.

— Трудно сказать, — честно признался я. — Видимо, без определенной цели. Просто надоело без дела сидеть дома.

— Вас инициировали совсем недавно, так ведь?

— Так.

— Захотелось мир посмотреть?

— Наверное.

— Тогда почему Москва, а не, скажем, Багамы?

Я пожал плечами. А в самом деле — почему? Не оттого же, что у меня до сих пор нет загранпаспорта?

— Не знаю. На Багамы летом ехать надо.

— В Южном полушарии сейчас лето. И там полно мест, куда можно съездить.

Да, действительно. Об этом я не подумал.

— Все равно не знаю, — ответил я. — Позже, может быть…

Мне показалось, что Эдгар хотел спросить еще о чем-то, но тут в кабинет без стука вбежал Гэллемар. Глаза у него были круглые, словно у мышонка Джерри, неожиданно узревшего в непосредственной близи своего вечного преследователя Тома.

— Шеф! Берн, Коготь Фафнира! Его изъяли из схрона Инквизиции! Вся Европа третий час на ушах стоит!

Шагрон не выдержал — вскочил. Эдгар сдержался, но глаза у него заблестели, и, даже не погружаясь в сумрак, я различил оранжевые струи, народившиеся в его ауре. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

— Информация открытая?

— Нет. Закрытая. Официальных заявлений Инквизиция пока не делала.

— Источник?

Вервольф замялся.

— Источник неофициальный. Но надежный.

— Гэллемар, — со значением намекнул Эдгар. — Источник?

— Свой человек в Пражском информационном агентстве, — сознался Гэллемар. — Иной. Темный. Я отловил его на приватном чате.

— Так-так-так…

Мне очень хотелось о чем-нибудь спросить, но, понятное дело, пока оставалось только хлопать глазами и молчать, впитывая значительные, но, увы, непонятные фразы.

— А Светлые откуда знают? — недоуменно спросил Шафон.

— Мало ли… — Эдгар смешно пошевелил бровями. — У них широкая сеть информаторов…

— Состояние «Алеф», — отрывисто сказал Эдгар Гэллемару. — Вызывай персонал…

Через каких-то полчаса в офисе стало людно. Понятно, что все присутствующие были Иными. И понятно — Темными.

А я по-прежнему ничего не понимал.

Когда Антон вернулся в шестьсот двенадцатый номер, Илья сидел в кресле и массировал виски, а Гарик нервно ходил по ковру — от окна до дивана. Толик с Тигренком присели на диван, а в дверном проеме спальни маячил Медведь.

— …меня засек, между прочим, — мрачно говорил Медведь. — Не помогло твое «облако».

— А эстонец?

— Эстонец как раз не засек. И Шагрон, понятно, тоже. А этот — почти сразу.

— Ерунда получается, братцы. Не может же он быть сильнее эстонца? — сказал Гарик.

— А почему, собственно, не может? — поинтересовался Илья, не поднимая головы. — Еще пару часов назад мне казалось, что я знаю всех четверых Темных Москвы, с которыми в одиночку не совладаю. Теперь я уже ни в чем не уверен.

Антон привалился к холодильнику; вопрос, готовый сорваться с языка, до поры до времени завис. Разговор вышел интереснее, чем показалось Антону с самого начала.

Впрочем, его опередила Тигренок:

— Илья! Не желаешь ли ты объясниться? Касательно артефакта.

Илья порывисто встал. Начал:

— Если кратко, то из схрона Инквизиции в Берне увели Коготь Фафнира. Два… — Он взглянул на часы. — Впрочем, уже три часа назад. Швейцарское отделение в панике. Инквизиция мечет громы и молнии, но пока официального коммюнике не распространяла. Подробности неизвестны, известно только, что Коготь находится на сезонном пике силы. В Темной фазе, понятно. Несложные выкладки показывают, что освобождение хотя бы части силы, аккумулированной Когтем, на территории Центральной России чревато мощными выбросами, вплоть до локального прорыва инферно. Вот такие вот дела…

— А Завулона нет в Москве… — протянул Толик со значением.

— То есть за этим стоят Темные?

— Ну, не мы же. — Илья передернул плечами, словно внезапно озяб.

— Игнатьич в курсе?

— Конечно. Он мне и сообщил. Велел не нервничать, но работать и работать…

Илья снова сел.

— Не знаю, что и думать, — сказал он жестко и одновременно беспомощно. — Если честно, когда я узнал о Кольце Шааба, убившем Светлого, я заподозрил, что Коготь уже тут. Ну незачем ставить Кольцо такой чудовищной мощи — расточительство это, сплошное ненужное расточительство. Защитить Коготь — это я еще понял бы, а паршивые баксы — это просто идиотизм…

— Темный не бросил бы Коготь в номере без присмотра, — вставил Гарик. —  Ни за что. Это глупо.

— Глупо, — согласился Илья. — Но надо же было проверить.

— И что теперь делать? — мрачно спросила Тигренок. — Получается, Андрюшка погиб, и мы даже не в силах наказать убийцу?

— Катя, — Илья сочувственно посмотрел на нее, — как ни печально, но это так. А на нас навалилась проблема, перед которой смерть Андрея отступает на, второй план. Аналитики с четырех утра оценивают приблизительный баланс глобальных силовых очагов. Если Коготь перемещается, баланс неизбежно нарушится.

— И есть результаты?

— Есть. Час назад стало понятно, что Коготь либо уже в Москве, либо вот-вот в ней появится.

— Погоди, — снова встрял Толик, — стало быть, рецидивы браконьерства и немотивированной агрессивности Темных — это влияние Когтя?

— Вероятно.

— Но ведь первый случай произошел в субботу! — удивилась Тигренок.

Илья снова помассировал виски; теперь стало заметно, что он очень устал.

— Коготь — очень сильная вещь, Тигренок. Вероятностные нити тянутся далеко в будущее. А Темные подвержены влиянию Черных артефактов сильнее, чем мы. Особенно столь древних артефактов. Вот мелочь и начала беситься…

— Если это очень сильная вещь, как же Инквизиция его прошляпила?

— Не знаю, — отрезал Илья. — Меня там не было. Но твердо уверен: все, что возможно осуществить, рано или поздно кто-нибудь осуществит.

— Наши идут, — невпопад заметил Гарик. Действительно, приехал кто-то из хозяйственного отдела. Понятно зачем — увезти труп Андрея Тюнникова, в недобрый час сунувшегося в перехлест сил, до которых не успел дорасти.

— А этот Темный? — спросил наконец Антон. — Думаешь, он связан с похитителями?

— Не обязательно. — Илья мрачно наблюдал, как Тюнникова укладывают в черный пакет и застегивают молнию. — Возможно, отвлекает нас. Или может и сам не сознавать, что делает. Кстати, на это больше всего и похоже. Коготь командует им или тот, кто сейчас владеет Когтем. И Темный определенно стал сильнее со времени субботней стычки в подворотне на ВДНХ.

— Выходит, за ним нужно следить? — предположил Толик. — Если он связан с Когтем, он неизбежно выведет нас на похитителей?

— Если связан — выведет.

— А если нет?

Илья только вздохнул.

— У нас будут еще неожиданности и ЧП. И этот Темный снова будет маячить в пределах видимости. Непременно.

— Постой, — напрягся Гарик. — А если он предназначен Когтю?

— Вот этого я и боюсь…

Антон потряс головой. После событий полуторалетней давности ему некоторое время казалось, что уже можно назвать себя опытным и тертым дозорным. Сейчас же он снова ощутил себя подмастерьем среди виртуозов. И сознавать это было очень неприятно.

Зазвонил телефон — местный, гостиничный. Слышать звонок обычного телефона после трелей сотовиков было до странности непривычно.

— Алло? — Трубку снял Толик, послушал и повернулся к Илье: — Тебя. Это Семен.

Илья взял трубку, поднес к уху и сразу обвел всех цепким взглядом.

— По коням, ребята. Шеф уже в офисе.

Антон, чувствуя неясную усталость, подумал, что сейчас снова увидит Светлану. И снова ощутит, как пропасть между ними расширяется с каждой секундой.

Долго в ожившем офисе Дневного Дозора я не высидел. Стал задремывать на ходу, и меня просто направили отсыпаться. Я не возражал, потому что провел на ногах больше суток, и глаза просто слипались.